Оформление в психоневрологический интернат

В психоневрологический интернат принимаются граждане (женщины с 55 лет, мужчины с 60 лет) и инвалиды I и II групп старше 18 лет, имеющие соответствующие показания для оформления в психоневрологический интернат.

При наличии свободных мест в психоневрологическом интернате лица, страдающие психическими хроническими заболеваниями, могут приниматься на временное проживание сроком от 2 до 6 месяцев на общих основаниях.

Инвалиды Отечественной войны, участники Отечественной войны и члены семей погибших военнослужащих, а также умерших инвалидов и участников Отечественной войны принимаются в интернат в первоочередном порядке.

Закон РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при её оказании» от 02.07.1992 г., №3185-1 Статья 41. Основания и порядок помещения лиц в психоневрологические учреждения для социального обеспечения.

(1) Основаниями для помещения в психоневрологическое учреждение для социального обеспечения являются а)личное заявление лица, страдающего психическим расстройством, или лица, признанного в установленном законом порядке недееспособным, б)заключение врачебной комиссии (ВКК) с участием врача-психиатра, для несовершеннолетнего в возрасте до 18 лет или лица, признанного в установленном законом порядке недееспособным, если такое лицо по своему состоянию не способно подать личное заявление, и в)решение органа опеки и попечительства, принятое на основании заключения врачебной комиссии с участием врача-психиатра. Заключение ВКК должно содержать сведения о наличии у лица психического расстройства, лишающего его возможности находиться в неспециализированном учреждении для социального обеспечения, а в отношении дееспособного лица — также и об отсутствии оснований для постановки перед судом вопроса о признании его недееспособным.

(2) Орган опеки и попечительства обязан принимать меры для охраны имущественных интересов лиц, помещаемых в психоневрологические учреждения для социального обеспечения.

Данная статья 41. определяет, что основанием для помещения в психоневрологический интернат является:

— личное письменное заявление, страдающего психическим расстройством (в случае недееспособного пациента — заявление пишет опекун);

— заключение врачебной комиссии в составе не менее трёх врачей, с обязательным участием врача-психиатра о состоянии дееспособности, а также об отсутствии оснований для постановки перед судом вопроса о признании его недееспособным.

Если помещаемый в психоневрологический интернат- недееспособный, требуются следующие документы:

а) копия решения суда о признании помещаемого в дом-интернат недееспособным, заверенная в установленном порядке.

б) распоряжение органа опеки и попечительства о помещении в психоневрологический интернат, с указанием, каким образом будут решаться имущественные права недееспособного. Распоряжение оформляется в опекунском совете администрации района по месту жительства и регистрации больного.

Документы для оформления в психоневрологический интернат:

1. Заявление, написанное лично поступающим в психоневрологический интернат, заверенное работником в Управлении социальной защиты населения соответствующего района (УСЗН), а для лиц находящихся в больнице, лечащим врачом. Если лицо признано недееспособным, то заявление законного представителя (опекуна).

2. Акт обследования жилищно-бытовых и социальных условий поступающего в интернат, заверенный в УСЗН с указанием состава членов семьи, совместно проживающих. Акт обследования жилищно-бытовых условий одиноких пенсионеров составляется с обязательным выходом на дом и выяснением личного желания на помещение в дом-интернат.

3. Справка о наличии I и II группы инвалидности и индивидуальная программа реабилитации инвалида, выданные Государственным бюро медико-социальной экспертизы (МСЭ) .

4. Медицинская карта для оформления в дом-интернат, заверенная печатью лечебно-профилактического учреждения по месту жительства (больницы), в которой имеются заключения врачей-специалистов:

— терапевта,

-невролога,

-хирурга,

-гинеколога или уролога,

— фтизиатра (с указанием даты и номера флюорографии или исследования мокроты на ВК),

— онколога (запись в карте «на учете не состоит» не принимается, необходимо заключение о наличии или отсутствии заболевания),

— дерматовенеролога,

-стоматолога,

-психиатра;

Медицинские анализы:

а) данные флюорографии действительны в течение года;

б) анализ на ВИЧ-инфекцию и RW (РМП) – 6 месяцев;

в) анализы на маркеры гепатитов В и С – 6 месяцев;

г) мазок из зева на дифтерию и анализы на кишечную группу действительны в течении 10 дней;

д) на гельминтозы – в течении 10 дней;

е) результаты бак. анализа на кишечную группу и анализа на дифтерию сроком давности не более 7 дней.

5. Заключение ВКК психоневрологического учреждения (диспансера или больницы) с развернутым диагнозом и указанием рекомендуемого типа дома-интерната (обращаем Ваше внимание, что заключение должно быть полным с развернутым диагнозом прилагается на отдельном бланке, подписанное 3-мя членами комиссии и заверено печатью диспансера (больницы) и личными печатями врачей.

6. Выписка из амбулаторной карты пациента, имеющего психическое заболевание и состоящего на диспансерном учете у психиатра.(Выдается в запечатанном виде, заверяется лечащим врачом-психиатром и заведующим отделением психоневрологического учреждения).

7. Решение судебного органа о состоянии дееспособности.

8.Постановление органа опеки и попечительства (для лиц, признанных недееспособными).

9. Справка жилищно-эксплуатационного предприятия (выписка из домовой книги) о составе семьи с указанием даты рождения каждого члена семьи и родственных отношений.

10. Справка о размере пенсии, в том числе с учетом надбавок, выданная органом, осуществляющим пенсионное обеспечение.

11. Адресный листок убытия, выданный паспортно-визовой службой.

12. Ходатайство, выданное гражданину органом социальной защиты населения по месту жительства.

13. Индивидуальная программа предоставления социальных услуг и путевка в дом-интернат, выданная в Управлении социальной защиты населения по месту жительства. (Выдается заявителю или законному представителю после принятия соответствующего решения).

14. Копии паспорта, пенсионного удостоверения.

Поступающий в психоневрологический интернат дополнительно предоставляет оригиналы:

— паспорт;

— полис обязательного медицинского страхования;

— пенсионное страховое свидетельство;

— трудовая книжка;

— пенсионное удостоверение;

— удостоверения УОВ или ИОВ.

Здравствуйте, по существу заданного вопроса могу пояснить следующее: Для этого нужно признание судом стойкой недееспособности и отказ близких родственников, т.е. Вас, от опекунства. В диспансере, где он состоит на учете, должен быть юрист, который может Вам подсказать какие необходимо собрать документы и какие административные процедуры пройти.

В психоневрологический интернат принимаются лица с умственной отсталостью в степени выраженной дебильности, имбецильности и идиотии, а также лица, страдающие затяжными формами психических заболеваний, состояние которых характеризуется отсутствием острой психотической симптоматики, наличием слабоумия или грубых проявлений психического дефекта:

а) шизофрения с выраженным дефектом личности вне обострения психотической симптоматики;

б) различные формы эпилепсии с явлениями слабоумия и редкими (не более 5 раз в месяц) судорожными припадками и эквивалентами;

в) последствия черепно — мозговых травм с явлениями слабоумия;

г) последствия инфекционных и других органических заболеваний головного мозга (энцефалиты, туберкулезные менингиты, менингоэнцефалиты, сифилис мозга и др.) с явлениями слабоумия;

д) последствия хронического алкоголизма с явлениями выраженного органического слабоумия;

е) сосудистые и сенильные заболевания с явлениями слабоумия без выраженного психомоторного беспокойства и длительных или рецидивирующих состояний измененного сознания.

Противопоказанием к направлению в психоневрологический интернат являются острые и подострые стадии психических заболеваний и состояния обострения хронического психического заболевания; психические заболевания, характеризующиеся выраженной психотической симптоматикой, грубыми нарушениями влечения и расстройствами поведения, опасными для самого больного и окружающих (половые извращения, гиперсексуальность, садистические наклонности, склонность к агрессии, побегам, поджогам, дромомания, отказы от пищи, суицидальные тенденции и т.д.):

а) любые приступообразные или прогредиентно текущие психические заболевания со склонностью к частым обострениям или рецидивам болезни с частыми декомпенсациями, нуждающиеся в специальном стационарном лечении;

б) эпилепсия и судорожный синдром другой этиологии с частыми (более 5 раз в месяц) припадками, склонностью к серийным припадкам, эпилептическому статусу, сумеречным состояниям сознания, дисфориям;

в) хронический алкоголизм, наркомании, а также другие психические заболевания, осложненные хроническим алкоголизмом или любыми видами наркоманий;

г) выраженные депрессивные и маниакальные состояния различного генеза, затяжные реактивные состояния;

д) выраженные психопатоподобные синдромы, а также психопатии аффективные, эксплозивные, параноидные, паранойяльные, истерические.

Оформление в дом престарелых без согласия

Деменция средней и тяжёлой формы характеризуется распадом психических функций и умственных способностей. В такой ситуации трудно получить согласие на переезд в дом престарелых от пожилого человека. По причине непонимания происходящего. В силу потери по болезни навыков, которыми пенсионер владел, он не сможет написать и подписать заявление.

Действия законного представителя

Первый шаг детей и внуков следующий: подача заявления в территориальный центр или отдел социальной защиты. С указанием причин по устройству родителя в дом престарелых без согласия.

Если специалисты приходят к заключению, что гражданином утрачены в полной или частичной мере способность самостоятельно себя обслуживать, передвигаться, осуществлять важные жизненные потребности, его признают как нуждающегося в социальных услугах.

Причинами отсутствия должного надсмотра за пожилыми людьми являются: разъездной характер работы детей пенсионера, жизнь в ином городе.

Уполномоченные органы занимаются проверкой полученной информации. В качестве доказательной базы проводятся мероприятия:

• по изучению бытовых условий проживания;
• психического и физиологического здоровья, состояния пенсионера;
• опрос соседей.

Срок принятия решения – 5 рабочих дня. При получении отказа имеется возможность обжаловать решение в суде.

Без значительных проблем будут оформлены граждане без их согласия, если у них нет родственников или они отказались от стариков, отбывают наказание в исправительных учреждениях. И если законные представители пенсионера страдают алкоголизмом, наркоманией, не ухаживают за пожилым человеком, проявляют к нему агрессию. В судебные органы учреждениями социальной защиты предоставляются акты и справки, подтверждающие данные факты.

Признание недееспособности

Оформить мать или отца без согласия в дом престарелых государственного типа можно при признании их недееспособными. Дети должны подать в суд заявление, в котором просят признать, что родитель утратил способность для осуществления своих гражданских прав и обязанностей. К заявлению прилагают:

• документ, который подтверждает родство с пенсионером;
• медицинскую справку о заболевании;
• свидетельство об инвалидности.

Судом будет назначена психиатрическая экспертиза, пожилого человека поместят в психоневрологический стационар для проведения исследования. По окончании проверки,заключения будут переданы в судебные инстанции.

Решение суда вступит в силу через 30 дней. Гражданин, в отношении которого принято решение, за указанный период имеет право обжаловать акт суда в вышестоящих структурах.

После вступления решения в силу, пенсионеру назначают опекуна, который на законном основании может сдать пожилого человека, независимо от его желания,в дом престарелых.

Заявление на оформление подаёт опекун в территориальный центр социальной поддержки населения, прикладывая копию решения суда о признании родителя недееспособным, собирает комплект документов, список которых ему будет выдан.

Возвращение пенсионера

После некоторого времени проживания родственника в доме престарелых, у законного представителя могут измениться обстоятельства, и он захочет забрать пенсионера домой. Опекун имеет на это право. Ему следует написать заявление, в котором он указывает следующее:

• отказывается от стационарных социальных услуг;
• обязуется обеспечить родственнику полноценное попечение, соответствующие условия жизнедеятельности;
• подтверждает факты наличия жилой площади, постоянного дохода.

Процесс определения пенсионера без согласия в государственное геронтологическое заведение связан с различными трудностями. Но если ситуация складывается так, что он большую часть времени проводит в одиночестве и это опасно для его жизни и здоровья, то передача пенсионера под присмотр профессионалов – правильное решение.

Психоневрологический интернат – концлагерь? или способ социальной поддержки людей с инвалидностью? Почему людям там плохо? Что движет людьми, сдающими в интернат своих близких?

Мы разговариваем со Светланой Витальевной Бейлезон, которая не понаслышке знает о нуждах инвалидов. Светлана – мама взрослого сына с ментальной инвалидностью.

Потоков несколько, финал один

ОФИЦИАЛЬНО
Психоневрологический интернат (сокращённо ПНИ) — стационарное учреждение для социального обслуживания лиц, страдающих психическими расстройствами, утративших частично или полностью способность к самообслуживанию и нуждающихся по состоянию психического, а нередко и физического здоровья в постоянном уходе и наблюдении. Психоневрологические интернаты входят в общую систему психиатрической помощи в Российской Федерации и одновременно являются учреждениями социальной защиты населения.

— В последнее время в прессе много публикаций о психоневрологических интернатах. Что это за структура?

— По идее, в задачи ПНИ входит защита человека, который имеет серьезные проблемы психического здоровья и потому не в состоянии жить самостоятельно, а ухаживать за ним некому. И тогда заботу о человеке принимает на себя государство и гарантирует ему скромную, но достойную по человеческим меркам жизнь. И якобы врач рядом, когда нужна помощь…

— Как я понимаю, часть проблем ПНИ кроется в том, что рядом в условиях, далеких от благоприятных, вынуждены жить годами совершенно разные люди. Какие «категории граждан» попадают туда?

— Есть, если можно так сказать, несколько потоков.

Так, в интернатах много пожилых людей с деменцией — одиноких или тех, с кем не справляются родные. Ведь не все могут нанять сиделку. А бывает, что нарушения у человека так тяжелы, что родные просто не выдерживают.

Еще в интернате содержатся люди с тяжелыми интеллектуальными нарушениями и психическими расстройствами. Ведь далеко не всегда психически больной человек – это единственная проблема семьи. Бывает, родственники сами немощны либо еще кто-то из членов семьи нуждается в уходе. В этом случае ресурсы «ближних помощников», как их называют за рубежом, быстро истощаются. Или у человека с нарушениями нет в квартире отдельной комнаты, а вместе с ним тяжело, или ему с другими трудно. И такая жизнь может длиться долгие годы.

Еще в ПНИ попадают люди, родственники которых сами не вполне адекватны и не могут оценить тяжести состояния больного человека, он просто действует им на нервы, от него стараются избавиться.

Далеко не все, сдающие своих родных в ПНИ, корыстны или злонамеренны; думаю, не все даже понимают, какая жизнь человека в интернате ожидает. Однако случается порой, что родственники людей с психическими нарушениями сдают их в интернат и лишают дееспособности, стремясь завладеть их жилплощадью. Они выбирают себя и собственное благополучие и вытесняют человека из своей жизни. Тем более, что если он болен и не может постоять за себя, сделать это не так сложно.

В ПНИ попадают, как на пожизненное заключение, достигшие совершеннолетия дети-инвалиды после детских домов. Это сироты или «отказники» — дети тех родителей, кто не справился, кому не на что жить, кто испугался и поверил заключению врачей, что их дети будут «растениями» или «бессмысленными животными»… Некоторым удается «сдать и забыть». Однако многие из тех, кто не видит другого выхода и потому отдал своего ребенка на попечение государства, испытывают тяжелые страдания. Может быть, некому было подсказать, поддержать их, когда решалась судьба ребенка или взрослого.

Ещё одна часть жителей ПНИ — это инвалиды с нарушениями развития, которые в детстве жили в семьях. Родители старались вылечить и выучить ребенка, искали специалистов, водили в коррекционную школу. Однако время пробежало, и ребенку исполнилось восемнадцать. А для «особых» (как их теперь называют) взрослых в нашей стране нет ни настоящего, ни будущего.

Если мама родила такого ребёнка не поздно, то к его совершеннолетию ей самой сорок-сорок пять лет. К этому времени прекращается даже минимальная государственная помощь, которая была положена матери ребенка-инвалида. Если мама воспитывает ребенка одна (а семьи с детьми-инвалидами распадаются довольно часто), на жизнь остаётся только пособие «ребенка». До пенсии ей ещё десять-пятнадцать лет, и надо элементарно прокормить семью. В то же время «особый» человек не может внезапно повзрослеть, ему по-прежнему требуется уход, необходимо общение, развитие и занятость. Но теперь ему некуда пойти, нечем заняться, не с кем остаться. И интернат кажется выходом.

Такой безрадостный выход ждет и тех, у кого родственники занемогли или ушли из жизни.

— Родственники как-то могут повлиять на жизнь в ПНИ?

— Бывает, персонал видит, что родственники человека не бросили, навещают, поддерживают контакт со специалистами — тогда к нему относятся более внимательно. А что остается сиротам, одиноким? Беззащитны эти брошенные люди.

Событие: в коридоре играла музыка

— Что чувствуют люди с нарушениями, когда оказываются в ПНИ?

— Я не знаю, я пока не была на их месте.

Думаю, многие понимают, что с ними происходит. Испытывают страх, бессилие.

Во всех ПНИ есть люди, которые попали туда в результате трагического стечения обстоятельств, хотя могли бы жить самостоятельно в открытом мире. Для них это лишение свободы. Что можно чувствовать? Ярость. Одиночество. Отчаяние. Желание бороться. Депрессия? Апатия? Что угодно, кроме радости, оптимизма, надежды на будущее…

А что может чувствовать молодой, юный еще человек, когда в восемнадцать лет его переводят в ПНИ из детского дома? «Перемещают» без его ведома, и за спиной захлопываются двери густонаселенного дома, в котором он – особенно если не слишком самостоятелен или сам не передвигается – против воли, не совершив ничего дурного, оказывается запертым до конца своей жизни. Трудно и страшно представить себя на этом месте.

Не легче и тому, кто попал в ПНИ из семьи. Ты был дома, с родными, целый день что-то вокруг тебя или с твоим участием происходило; с тобой говорили, тебя обнимали; потом вдруг собрали вещи и куда-то повезли — и ты оказываешься в незнакомом месте, где какие-то люди вокруг сидят на одинаковых кроватях или ходят без цели по коридорам.

Ты плачешь, отворачиваешься к стенке (вдруг это окажется сном — и ты проснешься дома?), потом пытаешься приспособиться к этому непонятному миру — но тебе не хватает стержня существования – родных людей: дома ты был нужен, а здесь близких нет, персонал меняется, а время застыло и отмеряется лишь приемами пищи да заполняется телевизором.

А ведь есть еще и те, кто не видит, не слышит, не передвигается или слишком глубоко погружен в свой мир – жильцы так называемых «отделений милосердия». Вероятно, не все они в состоянии осознать то, что с ними произошло при переходе из знакомой им среды в пространство интерната для взрослых инвалидов. Многие из них не могут поделиться своими мыслями и чувствами.

Мы не знаем, сразу ли такие люди обнаруживают, что жизнь изменилась. Мне кажется, они спохватываются, что прикосновений стало меньше, что запахи стали другими. Запертые в своих немощных телах, они (если чудом санитарочка не пожалеет) становятся объектом «заботы и ухода», «соответствующих медицинскому диагнозу»: накормлен (еда протерта, чтобы не подавился), получил лекарства, помыт (в постели) и переодет в чужую одежду, доставшуюся после стирки; пострижен наголо или «под мальчика»…

А в телевизоре на стенке мелькают кадры.

Так было и будет. Лежи.

— Какой интересный разворот. Говоря о ПНИ, часто перечисляют формальные права проживающих – на выход за территорию, на разнообразие пищевого рациона, на индивидуальный режим дня. А, оказывается, главное – это право на общение?

— Я бы сказала, что это – право человека на собственные чувства и нужность другим людям. Чтобы ты мог выбрать тех, кто тебе нужен, и не разлучаться с ними. Чтобы ты был избранным, а не одним из массы, не песчинкой. Чтобы рядом были не чужие и безразличные, а близкие и любящие люди.

— И всё-таки. Как должно быть устроено пребывание таких разных людей в одном учреждении – по закону? И как оно устроено в реальности?

— В ПНИ речь не идет об отдельном человеке, говорится всегда об инвалиде, проживающем в учреждении (он так и называется – «проживающий»), который должен быть вписан и обязан вписываться в формат учреждения.

В то же время обычно жизнь каждого взрослого человека «на воле» условно размерена тремя форматами: дом, трудовая занятость, досуг. Попробуем проследить, как это «реализуется», говоря казенным языком, для проживающих ПНИ.

Самостоятельные дееспособные люди, попавшие в ПНИ по воле обстоятельств, порой трудоустроены за стенами интерната или на низкооплачиваемых должностях в ПНИ. Семьи и детей у них, как правило, нет, потому что браки в ПНИ не заключаются и условий для совместного проживания, за редким исключением, нет. Дееспособные люди могут отлучаться за пределы интерната.

Для тех, кто хочет какого-то полезного занятия, но не трудоустроен, в некоторых интернатах есть мастерские. Я видела одну такую мастерскую, где люди, способные к монотонному труду, годами выполняют работу, заказы на которую может им предоставить учреждение. В той мастерской они делали бумажные кладбищенские цветы и сворачивали в плотные шарики бахилы. Один из успешных трудолюбивых работников с гордостью рассказал, что зарабатывает в месяц целых семьсот рублей. На фоне пустоты и бессмысленности жизни в ПНИ и это благо.

Остальным, которые не работают, приходится тяжелее, потому что в целом на пятьсот проживающих ПНИ зачастую приходится не более пяти сотрудников немедицинского профиля – социальных работников, педагогов, психологов… Думаю, это повод также и для серьёзного выгорания персонала.

Люди, лишенные дееспособности, могут попасть за территорию только в сопровождении родственника (в заранее оговоренное время), сотрудника интерната или при выезде на групповые мероприятия (что, насколько я понимаю, случается не слишком часто).

Люди, которые сами не передвигаются и не могут одеться, целиком зависят от возможностей и воли персонала.

В одном интернате я спросила соцработника, чем наполнена жизнь людей в так называемом «отделении милосердия», где содержатся наиболее тяжелые, во многих случаях неходячие, люди (я заметила, что почти все они лежат в кроватях, колясок рядом нет — значит, не гуляют и из палаты не выходят). Соцработник ответила, что инвалиды не скучают, так как в холле отделения часто проводятся праздники. Я спросила, как люди попадают на праздники, если у них нет колясок. Мне ответили, что музыку включают очень громко, в палатах всё слышно…

— Наполнение в пятьсот-шестьсот человек распространено среди подобных учреждений?

— Да, и это не предел, есть довольно много интернатов, где число проживающих доходит до тысячи. При этом мест все равно не хватает, еще тысячи ожидают своей очереди.

В некоторых интернатах еще недавно были комнаты на шестнадцать человек. Не уверена, что в таких условиях возможно учитывать совместимость людей по возрасту, темпераменту.

Если не ПНИ, то как быть?

— Какая может быть альтернатива подобным закрытым учреждениям?

— Если исходить из человеческих потребностей, то человеку комфортнее жить одному, в семье или в небольшом сообществе. В доме или квартире, пространство которой можно охватить взглядом, обжить; по которому можно свободно передвигаться; где можно уединиться. Человек может также жить в небольшом общежитии, в сельском поселении, в общине.

Некоторые дееспособные люди, которые сейчас заперты в ПНИ, могут после небольшой подготовки или при условии сопровождения в решении важных вопросов жить самостоятельно.

Часть людей, менее адаптированных, могут существовать автономно при обеспечении поддержки и сопровождения. Сопровождения должно быть не слишком много и не слишком мало, а ровно столько, чтобы человек мог вести максимально самостоятельный образ жизни, на который он способен.

Например, человек на коляске нуждается в помощи в той или иной мере при передвижении, одевании, приготовлении и приеме пищи, совершении гигиенических процедур. Если же человек сам передвигается по городу, но при этом он тревожный, плохо считает, не может одеться по погоде, то ему необходим сопровождающий, которому он доверяет и рекомендации которого будет выполнять.

Кого-то надо водить за руку, кому-то – помогать есть, кому-то третьему – постоянно что-то объяснять. Кто-то не может устроиться на работу, потому что не различает, что он умеет делать, а чего не сумеет никогда.

С кем-то поначалу надо сидеть рядом на рабочем месте: помочь преодолеть страх и стресс, выстроить отношения с коллективом, объяснить производственное задание и дождаться того дня, когда человек начнет справляться сам. Другой же человек никогда не сможет заработать, но будет счастлив находиться в дружественном коллективе в условиях сопровождаемой социальной занятости.

Мы видим, что потребности у людей очень разные — и помощь нужна разная. Но это всё касается вопросов проживания вне интерната. В интернате потребности человека никто не определяет, они игнорируются и нивелируются.

— Если минусы ПНИ столь очевидны, намерено ли государство изменить ситуацию?

— Несколько недель назад в интернете появились сообщения о том, что государство до 2020 года собирается построить 100 новых ПНИ. Если это правда, то стратегия не только негуманна, но и крайне непрактична. Безусловно, все бы выиграли, если бы эти деньги ушли на альтернативные формы проживания и занятости людей с инвалидностью.

— Какие формы жизнеустройства людей с тяжелой инвалидностью считаются наиболее удачными и рациональными?

— В общем виде мы можем говорить о стационарозамещающих формах и технологиях, когда людям, нуждающимся в стационарной форме обслуживания, будет оказана помощь в объеме, необходимом и достаточном для нормализации их жизни, вне стационарных учреждений, желательно – неподалеку от места их жительства.

— Где может быть такая жизнь, в какой форме?

— Разные формы сопровождаемой занятости и сопровождаемого проживания есть уже не только за рубежом, но и в нескольких регионах России. По большей части они внедряются и существуют в негосударственном секторе в результате и за счет героических усилий общественных организаций родителей людей с инвалидностью, которые не отказались от своих детей, и групп волонтеров и профессионалов, для которых слова о человеческом достоинстве инвалидов наполнены глубоким смыслом.

Они же выносят проблему на государственный уровень и добиваются перемен.

В Забайкалье и в Свердловской области, в Санкт-Петербурге, Владимире и Псковском регионе, в Красноярском крае и в Иркутске, в Нижнем Новгороде и Бурятии, в Пензе, городе Курчатове Курской области, в Дагестане и в Москве и Московской области появляются «ростки будущего», за которыми тянутся и другие регионы.

Но это уже тема для другой большой истории.

Ольга Алленова / Коммерсантъ

В психоневрологический интернат (ПНИ) можно попасть самыми разными путями: после лечения в психиатрической больнице, из дома-интерната, в результате смерти опекуна и так далее. Получить путевку в учреждение довольно просто, выбраться оттуда — гораздо сложнее. MeduzaCare рассказывает о людях, которым удалось выйти на свободу.

Статья, которую вы читаете, — это часть нашей программы поддержки благотворителей MeduzaCare. В феврале 2020 года она посвящена психоневрологическим интернатам. Все материалы можно прочитать на специальном экране.

Неверный диагноз

Ольгу поставили на психиатрический учет в 1987 году с диагнозом «маниакально-депрессивное расстройство» (также известно как биполярное расстройство), когда ей было 23 года. В 2004 году ее госпитализировали с тяжелой депрессией. После полутора месяцев лечения она ничего не помнила ни о пребывании в больнице, ни о том, какие препараты ей назначали.

Ольга жила с матерью, с которой постоянно ругалась. Очередная ссора закончилась тем, что Ольга с силой оттолкнула пенсионерку. Позже брат Ольги Дмитрий рассказал, что у матери диагностировали сотрясение мозга. «Она очень перепугалась. Вызвала перевозку, и меня забрали», — вспоминает Ольга.

Ее снова госпитализировали в феврале 2005 года, и следующие три с половиной года Ольга провела в психиатрической больнице, где диагноз «маниакально-депрессивное расстройство» поменяли на «параноидную шизофрению». «Это был ужас: мне давали аминазин, галоперидол. Отдыхай тут, в общем», — вспоминает Ольга. По инициативе родных ее лишили дееспособности и в июле 2008 года отправили в ПНИ. Спустя два года Ольга подошла к заведующему и сказала, что хочет подать заявление на восстановление дееспособности. «Он так на меня посмотрел и сказал: «Оля, ты понимаешь, с твоим диагнозом ни о какой дееспособности речи быть не может»», — вспоминает она. Больше Ольга об этом не заговаривала. В общей сложности она провела в ПНИ 11 лет.

Несмотря на то, что Ольга жила в ПНИ, родственники не отказались от опеки. Каждые выходные ее забирал домой брат Дмитрий. «Он много для меня сделал. К кому-то родные приезжают раз в месяц — это уже подарок. К остальным — раз в год. А я, получается, не отвыкала от домашней обстановки», — отмечает она. В 2017 году врачи стали отпускать Ольгу ухаживать за мамой — та слегла, Дмитрий больше не мог забирать сестру из интерната и привозить обратно. «Врачебная комиссия мне разрешила — я самостоятельно уезжала из ПНИ в пятницу и возвращалась в воскресенье», — рассказывает Ольга.

Когда мать Ольги умерла, заведующая и директор интерната, которые видели, что Ольга все это время демонстрировала самостоятельность и чувствовала себя хорошо, сами предложили ей вернуть дееспособность. «Я сначала даже заявление испугалась писать, вот как затравили, — говорит Ольга. — Думала: куда же я без интерната, я же вообще ничего не знаю! Вокруг все новое. Москва —другая. Я заблужусь, потеряюсь теперь в городе».

Ей предложили позаниматься с психологом, затем поездить на реабилитационные курсы в психиатрическую больницу № 1 и наконец лечь на психиатрическую экспертизу в институт им. Сербского. Оказалось, что шизофрении у Ольги нет, а биполярное расстройство, которое ей верно диагностировали еще в 1987 году, успешно купируется таблетками и вполне совместимо с самостоятельной жизнью.

«Только в 2015 году мне впервые за 30 лет подобрали правильные препараты. Они появились на нашем рынке еще в 2006 году, но бывший заведующий ПНИ даже не слышал о них. Это дорогие лекарства из Швейцарии или Франции, но сейчас появился российский аналог с таким же активным веществом, — объясняет Ольга. — Первые три месяца было тяжело. Я приходила в себя, сильно поправилась, но врач, которая недавно пришла к нам и взялась со мной работать, повторяла: «Не волнуйся, я тебя вылечу». Сейчас у меня лекарственная ремиссия больше четырех лет».

В мае 2018 года Ольга получила дееспособность и устроилась на работу в «Макдональдс». Еще год она жила в интернате, пока не пришлось ухаживать за братом, у которого обнаружили рак. Через несколько месяцев после окончательного ухода Ольги из интерната Дмитрий умер. Теперь Ольга обустраивает собственную жизнь и сожалеет о том, что ей пришлось провести в интернате 11 лет без надлежащего лечения: «Меня всю жизнь держали на галоперидоле и аминазине. Это нормально? Памяти нет, зубов нет. Я вот сейчас мучаюсь у стоматологов».

Быстрые суды

Сегодня в России работают около 600 ПНИ, в которых живут свыше 155 тысяч человек. Из них около 43 тысяч считаются дееспособными, остальные лишены права распоряжаться своим имуществом, не могут голосовать, жениться и открывать счет в банке. Лишенные дееспособности, по сути, приравниваются к детям, они не могут принимать важных решений без ведома опекуна. Например, покинуть психоневрологический интернат.

Психиатры центра имени Сербского, которые проводили масштабную проверку ПНИ в 2019 году, полагают, что правовой статус многих жителей ПНИ не соответствует их реальному психическому состоянию, то есть среди недееспособных много людей, которых лишили гражданских прав необоснованно. Это связано с тем, что не существует четких критериев, которые позволили бы психиатрам отличить дееспособного человека от недееспособного. Это приводит к полной неразберихе. Например, в целом по России недееспособны около 70% жителей ПНИ, тогда как в Красноярском крае — все 100%. В местной практике принято лишать дееспособности всех жителей интернатов.

Как людей лишают дееспособности? Через суд. Иск могут подать родственники, органы опеки или больница, в которой человек проходит лечение. Далее суд назначает судебно-психиатрическую экспертизу, которая устанавливает, может ли человек руководить своими действиями. На ее основе выносят решение.

Правозащитники отмечают, что процедура лишения дееспособности не прозрачна. Судебно-психиатрическую экспертизу часто проводит та же больница, которая требует лишить пациента дееспособности. Кроме этого, после нескольких месяцев интенсивной терапии человек может чувствовать себя еще хуже, чем до нее. «Два-четыре месяца пациенту дают галоперидол, аминазин и прочие прелести, которые и здорового человека сделают сами понимаете кем: и слюни начинают течь, глаза бегают, тело подергивается, — говорит член Московской рабочей группы по реорганизации психоневрологических интернатов, адвокат Юрий Ершов. — Но это может быть следствием приема препарата, а не болезни».

До 2009 года человека могли лишить дееспособности заочно, то есть без его присутствия. Из-за этого жители ПНИ годами не знали, что потеряли гражданские права. Сейчас это запрещено, но судебные заседания о лишении дееспособности все еще проходят крайне оперативно. Такую скорость обеспечивают выездные заседания. Судья приезжает в ПНИ и за один раз лишает дееспособности сразу несколько десятков человек. «Судью и прокурора размещают в одном из кабинетов. В коридоре больницы ожидают вызова люди в застиранных халатах, которых контролируют санитары, — говорит Ершов. — Никому из них обычно не объясняют, что происходит за дверями кабинета». Ершов утверждает, что родственников и адвокатов часто не предупреждают о времени заседания, а судебно-психиатрическая экспертиза может напоминать рядовой медицинский осмотр.

Согласно данным на сайте судов общей юрисдикции Москвы, только 7 февраля 2020 года судья Анна Шамова рассмотрела 27 дел о признании граждан недееспособными. Правозащитники отмечают, что число дел по лишению граждан дееспособности в московских судах за последние четыре года увеличилось в несколько раз. Так, в Нагатинском районном суде в 2016 году их было 177, через год — 179, а в 2018 году — уже 669.

Вся жизнь в учреждениях

На таких же заседаниях лишают дееспособности выпускников детских домов-интернатов (ДДИ) для детей с психическими особенностями. По достижении 18 лет они автоматически переходят из ДДИ в ПНИ. Среди воспитанников ДДИ немало людей с диагнозами вроде «легкой умственной отсталости» и «органическим расстройством личности», которые ставят многим детям-сиротам, вполне способным к самостоятельной жизни, объясняет психиатр, руководитель проекта «Дело Пинеля» Виктор Лебедев.

«Они теряют способность жить самостоятельно. Не потому что у них не хватает развития психики, а потому что они оказываются в ДДИ, а потом в ПНИ. Они не умеют ни ходить в магазин, ни платить за ЖКХ. Социально-бытовые навыки утрачиваются или же совсем не формируются», — говорит Лебедев.

Игорь Агапитов, у которого в младенчестве диагностировали ДЦП, попал в пермский детский дом, когда ему было три года. В 15 лет его и несколько других ребят перевели в Осинский детский дом-интернат (ДДИ) для умственно отсталых детей, откуда подростки, достигшие совершеннолетия, попадают сразу в ПНИ. «Я этого не знал и был уверен, что после 18 лет меня выпустят из детского дома. Тогда-то настоящая жизнь и начнется», — говорит он.

Попав в интернат, Игорь в первую очередь обратил внимание на то, как много там пожилых людей. «Смотрю, санитары какие-то, люди в спецформе ходят. При мне человека в изолятор силой заталкивали», — говорит он.

Ольга Алленова / Коммерсантъ

О том, где он находится, Игорь узнал, только когда увидел расшифровку аббревиатуры ПНИ у двери администрации интерната. «Когда мне сказали, что люди тут живут пожизненно, то есть у них больше ничего нет, это меня испугало. Мне нужно было что-то делать, потому что к этому я вообще не готовился», — говорит он. Уже через полгода Игорь подал заявление о восстановлении дееспособности.

Подкаст о системе ПНИ

• Что творится за стенами закрытых интернатов?

Есть ли у вас дипломы?

Процедура восстановления дееспособности со стороны кажется несложной. Нужно подать заявление в суд, прийти на заседание, пройти все ту же судебно-психиатрическую экспертизу и снова предстать перед судом. Но часто жители ПНИ не знают, когда их лишили дееспособности, в какой суд им обратиться и как правильно написать заявление. Даже паспорта хранятся в администрации интерната. В обязанности ПНИ, как опекуна, входит восстановление дееспособности, но немногие учреждения занимаются этим на самом деле. Выход — искать поддержку снаружи, среди НКО и благотворительных фондов, которые помогут разобраться с формальностями.

Самым сложным испытанием в процессе получения дееспособности оказывается судебно-психиатрическая экспертиза. Игорь рассказывает, что не прошел ее с первого раза, потому что не смог ответить, сколько стоят молоко и яйца. «Я всю жизнь прожил в детском доме. Там за тобой везде ходят, убирают, тебе готовят. Ну, естественно, откуда мне все это знать, если у меня не было такого опыта — ходить по магазинам», — объясняет он.

Организатор движения «Стоп ПНИ» Мария Сиснева говорит, что во время экспертизы задают неочевидные вопросы. «Например: «Есть ли у вас дипломы?» Они это спрашивают у человека, который вышел из детского дома-интерната и окончил коррекционную школу, — отмечает Сиснева. — Он вообще не понимает, о чем его спрашивают. «Да, — он говорит, — у меня есть дипломы, я занял первое место в конкурсе рисунков, в конкурсе поделок из бисера». Он так воспринимает их вопрос не потому, что у него низкий интеллект».

Жителя ПНИ также могут спросить о порядке подачи документов на загранпаспорт или о том, кто, по его мнению, будет следующим президентом. Женщине, которая живет в интернате в Волгоградской области, показывали фотографии домашнего скота и спрашивали, какие из них парнокопытные, а какие нет, рассказывает Сиснева. По ее мнению, экспертам давно пора разрабатывать новые инструменты оценки интеллекта, однако никто не торопится это делать.

Почему систему ПНИ нужно срочно реформировать

• Систему психоневрологических интернатов нужно срочно реформировать MeduzaCare объясняет, как устроены ПНИ, почему жизнь в них невыносима — и что с этим делать

Некоторые не выдерживали

В первый раз Игорю отказали в восстановлении дееспособности. Но его лечащая врач, которая видела, что в перспективе он сможет научиться жить самостоятельно, предложила попробовать получить ограниченную дееспособность. Это эффективная стратегия для тех, кто живет в ПНИ, считает организатор движения «Стоп ПНИ» Мария Сиснева. Получить ограниченную дееспособность проще, но при этом ее достаточно, чтобы разорвать отношения с интернатом. Запрещено лишь совершать крупные сделки и брать кредиты.

Волонтеры пермского благотворительного фонда «Дедморозим» предложили Игорю поучаствовать в проекте помощи сиротам с инвалидностью «Вернуть будущее» и поступить в техникум. За два года он выучился на садовника, а затем получил ограниченную дееспособность. Через полгода его пригласили участвовать в другом проекте. По инициативе ПНИ участников перевезли в интернат, где один из блоков обустроен как дом квартирного типа, а после поселили в Нытвинском психоневрологическом интернате, где разрешено свободное проживание. Там молодых людей обеспечивают работой, они самостоятельно покупают продукты, готовят и убирают. Присматривает за ними только управляющий.

Затем Игорь попал на курс по адаптации к самостоятельной жизни, организованный самим интернатом. Там был строгий распорядок, некоторые люди не выдерживали и отказывались от идеи покинуть ПНИ. «Мне тоже не особо нравилось жить по строгому распорядку, но я понимал, зачем я тут. Я же не отдыхать сюда приехал. Поэтому я все это прошел. Чему бы нас ни учили, это все равно лучше, чем лежать и плевать в потолок», — говорит Игорь.

С помощью фонда «Дедморозим» Игорю удалось добиться отмены поставленного ему в ДДИ диагноза «умеренная умственная отсталость». «Мы пришли с Игорем к психиатру, — рассказывает Галина Фролова, координатор проекта. — Игорь все про себя рассказал, и нас отправили к психологу для прохождения теста Векслера, это такой способ оценить интеллектуальный уровень человека. Игорь сдал его успешно — он хорошо соображает, связно и логично рассуждает».

Иван Клейменов для «Медузы»

Сейчас Игорь живет в съемной квартире, за которую платит сам, и планирует подать заявление на получение собственного жилья. Он учится в автошколе и собирает справки, необходимые для восстановления полной дееспособности. Труднее всего для него оказалось запомнить маршруты общественного транспорта. Первое время он перемещался по городу с сопровождающими. Но сейчас привык и везде ездит сам.

Что можно, а что нельзя делать в ПНИ

• Сидеть в интернете можно? А приготовить завтрак и постирать одежду самому? Попробуйте прожить день в ПНИ, не нарушив ни одного правила

Не убегать в сторонку

Администрация ПНИ, где жил Игорь, поддерживала его, но так бывает не всегда, отмечает Галина. «Они сомневаются, что человек справится с самостоятельной жизнью, иногда боятся, что начнет пить. С некоторыми такое действительно случается», — объясняет она. Часто интернаты препятствуют выписке даже дееспособного клиента. В первую очередь из-за того, что у человека нет собственного жилья, объясняет психиатр и создатель проекта «Дело Пинеля» Виктор Лебедев.

«Например, человек попал в больницу с неблагоприятным течением шизофрении. У него нет ни родственников, ни жилья, ему некуда идти. Его после больницы выписывают в интернат», — говорит Лебедев. Выбраться из ПНИ такому человеку будет сложно, добавляет он: «Даже если житель ПНИ не лишен дееспособности, способность проявлять свою волю у него довольно сильно задавлена административными барьерами. Его могут запугивать: как он будет проживать с пенсией в 12–15 тысяч рублей, если у него нет своего жилья?»

Согласно статье 44 закона «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», дееспособный гражданин может подать заявление на имя директора ПНИ, потребовать расторгнуть договор и выписаться из учреждения. Для этого нужно получить только заключение медицинской комиссии о том, что по состоянию здоровья человек способен жить самостоятельно. Но так как пока не существует четких критериев этой «способности» комиссия может принимать решение, основываясь не только на психическом состоянии человека, а наличии у него жилья и заработка, адаптированности к самостоятельной жизни.

Теоретически ПНИ должны решать эту проблему своими силами: создавать тренировочные квартиры для освоения бытовых навыков, помогать получить какую-нибудь профессию. Но если этого не происходит, остается надеяться на немногочисленные НКО. Среди них центр равных возможностей «Вверх», который находится в центре Москвы. Занятия в нем проходят пять дней в неделю по вечерам. Некоторые жители ПНИ, получив разрешение от администрации интерната, приезжают на уроки в сопровождении волонтеров, другие добираются самостоятельно.

«Вверх» помогает получить базовое образование и, при желании, подготовиться к получению аттестата за 9-й и 11-й классы, а затем и к поступлению в учебные заведения. «Кроме того, мы помогаем получить навыки, необходимые для социализации: учим обращаться с деньгами, ходить в гости, в музеи», — говорит сотрудница фонда Елена Закирова

Сейчас в Центре учатся порядка 30 людей. Среди них и те, кто уже вышел из ПНИ, но нуждается в адаптации к самостоятельной жизни, и те, кто только планирует покинуть учреждения. «Мы очень хотим дружить с ПНИ, пытаемся с ними ужиться, рассказать о том, чем мы занимаемся и как можем помочь, — говорит координатор одного из проектов центра Дарья Андреева. — Не все, правда, идут на диалог, но есть те, кто готов сотрудничать».

Вы можете помочь центру равных возможностей «Вверх».

• Люди в ПНИ не могут ходить в магазин, самостоятельно готовить еду и выбирать себе одежду Волонтеры проекта «Луковица и эскалатор» помогают им пожить обычной жизнью

Мария Климова

Редактор: Наташа Федоренко

• Напишите нам