Герои блокадного Ленинграда

Блокада длилась с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года и представляет собой беспримерный подвиг советских людей. Безусловно, у меня не такой охват как у помойных немецких и наших местных либеральных СМИ, для которых Ленинград надо было оставить нацистам и спокойно пить Баварское, подрабатывая полицаем или охранником на вышке в концлагере. Но те кто со мной, прочитают.
Были ли в условиях блокады обжиравшиеся деликатесами? Да были. Но не военное и партийное руководство, как принято считать в среде либералов, а обычные спекулянты, рвачи и воры, наживавшиеся на людском горе:
— За 900 дней блокады сотрудники аппарата БХСС изъяли у спекулянтов: 23 317 736 рублей наличными, 4 081 600 рублей в облигациях госзайма, золотых монет на общую сумму 73 420 рублей, золотых изделий и золота в слитках – 1255 килограммов, золотых часов – 3284 штуки. По линии ОБХСС к уголовной ответственности было привлечено 14545 человек. Для сравнения: в 1943 году стоимость истребителя Як-3 или танка Т-34 составляла 100 000 рублей.
Статья полностью: https://hystory.mediasole.ru/millioneryvory_blokadnogo_leningrada
Но еще больше было людей, которые выполняли свой гражданский долг до конца. Тех, кто не раз мог спастись, используя служебное положение, выжить за счет других — но не пошел на это. Эти люди и есть настоящие герои блокадного Ленинграда. Такие, как Кютинен Даниил Иванович, пекарь, умерший от истощения 3 февраля 1942 года в возрасте 59 лет прямо на работе. Умер, но не съел ни грамма выпекаемого хлеба. Фото №1.

Как сотрудники Всесоюзного института растениеводства, которые умирали от голода в кабинетах, заставленных элитными семенами, о которых этот пост:
— ВИР находится центре Петербурга, на Исаакиевской площади. Здесь в блокаду хранились более 250 тысяч образцов уникальных семян. Для понимания важности объекта, сегодня в коллекции ВИРа более 320 тысяч образцов, а институт входит в число четырех крупнейших в мире генетических банков. Фото 2 и 3.


До сих пор доподлинно неизвестно, сколько человек несли вахту в институте. Но все они получали в день по 125 граммов хлеба, как и другие ленинградцы из категории служащих и иждивенцев. Шатаясь от слабости, эти люди охраняли свои сокровища от воров (были зафиксированы единичные случаи) и от полчищ голодных крыс. Грызуны сбрасывали со стеллажей жестяные коробки с семенами, от удара крышки открывались. Быстро оценив масштаб катастрофы, сотрудники нашли нестандартный ход: стали связывать между собой несколько коробок. Скинуть их или вскрыть стало невозможно.

Фото №4. Александр Щукин. Ученый. 27 ноября 1941 года ответственный хранитель отдела технических культур Александр Гаврилович Щукин скончался от дистрофии в своем рабочем кабинете, заставленном образцами орехов. Последней работой Александра Щукина стала подготовка дублета арахиса — дублирующего образца. Исследователь планировал отправить его в Красноуфимск самолетом. Но не успел. Он умер, сжимая в руках пакет арахиса редкого сорта.

Фото №5. Дмитрий Иванов. Ученый. Заведующий отделом крупяных культур Дмитрий Сергеевич Иванов скончался от голода 9 января 1942 года в своем рабочем кабинете, где хранились десятки килограммов риса, кукурузы, гречихи, сорго, проса.

Фото №6. Георгий Гейнц. Ученый. Изучал состояние культуры инжира в разных странах и культивирование тунгового дерева. Умер 16 февраля 1942 года от голода, похоронен в братской могиле на Пискаревском кладбище.

Фото №7. Георгий Крейер. Ученый. Один из основоположников современной фитотерапии (во многом благодаря его исследованиям солодка, белладонна, валерьяна сейчас широко используются в медицине). 12 февраля 1942 года скончался на рабочем месте от дистрофии.

Фото №8. Григорий Рубцов. Ученый. Старший научный сотрудник отдела плодовых культур Григорий Александрович Рубцов — один из тех исследователей, благодаря которым даже в условиях сурового климата стали выращивать груши. Весной 1942 года умер от дистрофии по дороге из блокадного Ленинграда через Ладогу. На его груди нашли сохраненный мешочек с семенами.
Фото №9. Ольга Воскресенская и Вадим Лехнович, ученые, семейная пара, спасшая тысячи ленинградцев от голодной смерти. В заблокированном Ленинграде супруги каждый день тратили полтора часа, чтобы пешком дойти до института и вернуться домой. В какой-то момент, ослабленные голодом и холодом, решили ночевать на рабочем месте. Спали в подвале института.
Но если осенью и зимой все мысли были заняты спасением коллекции от крыс, весной 1942 года на первый план вышла новая проблема: как высадить образцы в грунт. Площади под посадку искали по всему городу — скверы, парки. К работе подключились ленинградские совхозы и просто ленинградцы. Всю весну супруги вели курсы для горожан, учили, как быстрее и с наименьшими усилиями получить урожай картофеля. За три месяца они прочитали 45 лекций, подготовили на курсах 841 «картофелевода». Сами регулярно обходили засаженные участки, консультировали горожан, работавших на грядках.
Беда пришла откуда не ждали: из-за травмы головы Воскресенская стала катастрофически терять зрение. Но цель была достигнута: осенью 1942 года блокадные ленинградцы собрали урожай картофеля. Институт оставил себе только необходимые для науки образцы клубней. Все остальные пошли в столовые и спасли тысячи людей.После прорыва блокады сотрудники стали систематизировать образцы картофеля, которые удалось сохранить Воскресенской и Лехновичу. Ольга Александровна, окончательно ослепшая, смогла восстановить их на ощупь…
Я не знаю, откуда эти люди черпали свои силы. Как они смогли стать такими. Это даже не героизм, это что-то сверхчеловеческое. Рядом с ними все киношные американские ужимки под героев кажутся не более чем мультяшной мелочевкой. Вот о чем Фонд кино должен снимать фильмы. Вот какие картины должны финансироваться из бюджета, вместо склизких и лживых поделок Михалкова, Бондарчука и прочих «творцов».
А наш долг — помнить, благодаря кому мы не просто победили в Великой Отечественной Войне, но и просто живем и дышим сегодня.
Прошу распространить:

ТОГБОУ «Инжавинская школа-интернат для детей с ограниченными возможностями здоровья»

Беседа:

«Блокада Ленинграда»

Коптева Л.А.

Беседа «Блокада Ленинграда»

Цель:

Воспитание патриотизма, чувства гордости за свою страну, за свой народ.

Задачи:

1. Познакомить ребят с понятием блокада;

2. Познакомить со страшным периодом в жизни нашей страны на основе поэтического творчества;

3. Пробудить в детях чувство сострадания и гордости за стойкость своего народа в период блокады Ленинграда и на протяжении всей Великой Отечественной войны с помощью музыкальных произведений и поэтической литературы.

22 июня 1941 года на рассвете войска фашистской Германии вероломно, без предупреждения напали на нашу Родину. Началась Великая Отечественная война советского народа против фашистских захватчиков.

Вы когда нибудь слышали об этой войне?

Какую годовщину Победы мы будем отмечать в этом году?

Фашисты говорили, что Москва – это сердце России, а Ленинград её душа. Как человек не может жить без души, так и страна потеряет свой боевой дух, когда лишится Ленинграда. Поэтому один из основных ударов они направили на Ленинград с целью стереть его с лица земли. Но фашисты глубоко просчитались. Все жители мужественно обороняли свой город.

Ленинград! Для всех людей на планете этот город стал символом стойкости, мужества, самоотверженной любви к Родине, удивительной силы духа русского народа.

Начало войны было для нас неудачным. Враги наступали. Их армии шли вперёд. В августе 1941 года город Ленинград оказался в блокаде, то есть в кольце фашистских полчищ.

Посмотрите на карту! Земля нарисована коричневым, значит её, захватили фашисты. На коричневой земле нарисована фашистская свастика. А там где, стоит Красная Армия, нарисованы красные звёзды.

В 1941 году, бросив в бой огромные силы, фашисты вышли на ближние подступы к городу, отрезали Ленинград от всей страны.

Этому городу и его отважным жителям посвящаем мы сегодня наш классный час.

. Началась блокада. Начались страшные дни Ленинграда.

Фашисты не прекращали бомбить и обстреливать Ленинград. Не только ленинградским домам наносили они урон. Бомбы и снаряды падали в мосты, обрывали электрические провода, выводили из строя водопровод, разрушали насосные станции.

Вышел из строя водопровод.

Ударили сильные морозы. Застыл, замерз, остановился ленинградский водопровод. Страшная беда нависла над городом. Заводам нужна вода. Больницам нужна вода. Город спасала река Нева. Здесь в невском льду, прорубили проруби. С самого утра тянулись сюда ленинградцы. Шли с ведрами, с кувшинами, с бидонами, с кастрюлями, с чайниками. Шли цепочками, один за другим. Старики здесь, старухи, женщины, дети. Нескончаем людской поток.

Не было топлива. Не было электричества.

Рабочие-мостовики начинали чинить мосты. Рабочие-электрики быстро восстанавливали повреждения на линиях электропередач. Рабочие-водопроводчики быстро меняли повреждённые трубы, быстро восстанавливали насосные станции. Но фашисты продолжали безжалостно обстреливать Ленинград. Посылали на город снаряды огромной мощности, и всё снова выходило из строя.

Начался голод.

Голод косит ленинградцев. В городе не хватало продовольствия.

По Ленинграду ходила смерть.

Смерть входила во все дома. Свыше 650 тысяч ленинградцев погибли от голода.

Хлеб блокадного Ленинграда.

20 ноября 1941 года норма выдачи хлеба в Ленинграде достигла своего минимума: рабочим выдавалось 250 граммов хлеба в день, всем остальным – 125 граммов. 125 граммов – это кусочек хлеба размером со спичечный коробок…и это была норма на весь день. Это было трудно назвать хлебом.

Это была тёмно-коричневая липкая масса, отдававшая горечью. Она на 40 процентов состояла из различных примесей, в число которых входила целлюлоза, получаемая из древесины.

Представьте хлебную карточку — бумажный листочек, расчерченный на квадратики. За пять таких квадратиков выдавался дневной паёк – сто двадцать пять граммов хлеба. 250 граммов выдавали по карточкам рабочим. При утере карточка не возобновлялась.

В Музее истории Ленинграда (Санкт-Петербурга) хранится чёрствый, потемневший не от времени, а тёмный с самого своего появления на свет ломоть хлеба. И сухарём-то его не назовёшь, хоть и высох кусок. Обычный хлеб не так сохнет и не так черствеет.

Голодная смерть косила людей. Весь мир знает историю семьи ленинградской девочки Тани Савичевой. Это была обычная большая ленинградская семья. Во время блокады все члены этой семьи умерли от голода. Об этом стало известно из дневника, который вела Таня Савичева. На последней странице своего дневника Таня написала: » Савичевы умерли все. Осталась одна Таня».

Но не сдавался город.

Правительство делало всё, чтобы помочь Ленинграду. 21 ноября 1941 года по тонкому льду Ладожского озера начала действовать дорога, которую ленинградцы назвали » Дорогой Жизни «.

» Дорога Жизни» спасла от голодной смерти многих ленинградцев. Шофёры вели свои машины по льду с открытыми дверями. Фашисты бомбили

» Дорогу Жизни», и машины проваливались под лёд вместе с водителями. Многие водители погибали, но никто не отказывался от опасных рейсов.

Фашисты постоянно атаковали и обстреливали Ленинград. С суши, с моря, с воздуха. Бросали на город даже морские мины. Фашисты думали, что голодные, мёрзнущие люди перессорятся между собой из-за куска хлеба, из-за полена дров, перестанут защищать город и, в конце концов, сдадутся. Но гитлеровцы просчитались. Люди, переживающие блокаду, не потеряли человечности, доверия и уважения друг к другу.

Рушились дома от обстрелов.

Осаждённый город продолжал жить. В Ленинграде работали фабрики и заводы, работали театры и музеи. В первую блокадную зиму в городе работало 39 школ. Местом учёбы стали и некоторые бомбоубежища. В жутких условиях, когда не хватало еды, воды, дров, тепла и одежды, многие ленинградские дети учились. Многие шатались от голода, сильно болели. Случалось, что ученики умирали – не только дома, на улице по дороге в школу, но и прямо в классе.

Девчушка руку протянула

И головой – на край стола.

Сначала думали – уснула

А оказалось – умерла.

Люди умирали у станков. Умирали на улицах. Ночью ложились спать и не просыпались.

Ленинградские школьники не только учились, но чем могли, помогали взрослым

— Ленинградские мальчишки и девчонки создавали тимуровские команды и помогали взрослым в борьбе против фашистов.

— Они дежурили на крышах и тушили зажигательные бомбы. Они работали в госпиталях: мыли полы, кормили раненых, давали им лекарства.

— Они обходили квартиры, помогали ослабевшим от голода ленинградцам выкупать хлеб по хлебным карточкам, приносили им воду с Невы и дрова.

— В двенадцать-пятнадцать лет они становились станочниками, сборщиками, выпускали боеприпасы и оружие для фронта.

— Они рыли окопы и работали на первых ленинградских огородах. А ведь сами они едва держались на ногах от голода.

Выстоял Ленинград. Не взяли его фашисты. Сотни юных ленинградцев были награждены орденами, тысячи – медалями » За оборону Ленинграда», медалями жителю блокадного Ленинграда.

27 января 1944 года блокада Ленинграда была окончательно снята. Город праздновал своё освобождение.

Памятник-ансамбль «Разорванное кольцо».

Здесь начиналась «Дорога жизни».

За своё освобождение Ленинград заплатил дорогой ценой. 650 тысяч ленинградцев погибло от голода. Более 500 тысяч солдат погибли под Ленинградом, защищая город и участвуя в прорыве блокады.

Пискарёвское кладбище в Ленинграде – огромный мемориальный памятник. В вечном молчании, высоко-высоко поднялась здесь фигура скорбящей женщины. Кругом цветы. И как клятва, как боль, слова на граните: «Никто не забыт, ничто не забыто»

Безгранична наша скорбь о погибших в блокаду. Но силу, а не слабость рождает она. Силу восхищения подвигом ленинградцев. Благодарность людям, отдавшим свою жизнь во имя нашей.

В городе Ленинграде тоже есть место, куда можно прийти и почтить память погибших во время Великой Отечественной войны. Это Вечный огонь – символ памяти и скорби.

27 января 1944 года Ленинград был полностью освобожден от фашистской блокады. Мужество жителей Северной столицы оказалось сильнее вражеских атак. Ленинградцы провели 871 день в тяжелейших условиях, умирая от голода и замерзая прямо на улицах, но не пустили врага и отстояли город. SPB.AIF.RU рассказывает о героизме простых людей, которые погибали ради мирной жизни потомков.

Альпинисты-герои

Каждый день фашисты бомбили блокадный Ленинград. Иногда артобстрелы не прекращались сутки напролет. Ориентирами для вражеских орудий служили высокие шпили исторических зданий и купола храмов Северной столицы. Все эти конструкции необходимо было замаскировать – обить деревянными досками или закрасить. На выполнение этой задачи была отправлена группа из 30 спортсменов-альпинистов. Когда они закрашивали серой краской шпиль Петропавловского собора, ударили 40-градусные морозы. Альпинисты орудовали кистями ночью, на высоте более 122 метров. Все они могли покинуть город во время эвакуации, но не стали – хотели защитить других жителей Ленинграда. Благодаря бесстрашию альпинистов архитектурные памятники Северной столицы не были разрушены, и тысячи жизней были спасены.

Музыка блокадного города

В первые месяцы после начала блокады композитор Дмитрий Шостакович создал свою Седьмую симфонию, которую назвал «Ленинградской», или «Блокадной». «Нашей борьбе с фашизмом, нашей грядущей победе над врагом, моему родному Ленинграду…», – написал он на партитуре. Премьера симфонии в Ленинграде состоялась 9 августа 1942 года в Большом зале филармонии. Свободных мест не было. Музыку услышали все ленинградцы: симфонию транслировали по всем городским громкоговорителям и радиоприемникам. Звуки музыки доносились и до врага, осаждавшего город. Уже тогда было понятно: дух ленинградцев не сломить. По воспоминаниям жителей Северной столицы, этот концерт в филармонии вселил в них уверенность и дал сил, чтобы выдержать испытание блокадой.

Семена для будущего

Осажденный Ленинград не стали покидать 13 сотрудников Института растениеводства имени Вавилова, который располагается на Исаакиевской площади. Они остались, чтобы сохранить огромный фонд зерновых культур. В зданиях института хранились овес, рис, пшено, ячмень, арахис, миндаль. Всего этого с лихвой хватило бы на оставшихся в городе сотрудников института, но за все годы блокады они не тронули ни одного пакетика с зерном. Они слабели, хотя зерно было в двух шагах – руку протяни! Главной задачей сотрудников было восстановить сельское хозяйство после войны – а в том, что Советский Союз победит, ленинградцы не сомневались – поэтому зерно было неприкосновенно. Во время блокады трое сотрудников института – хранители риса, овса и масличных культур – умерли от голода прямо на рабочих местах. Сохраненное ими зерно помогло Советскому Союзу быстрее вернуться к нормальной жизни после войны.

Дорога жизни

Уже через несколько дней после начала блокады, 12 сентября 1941 года, открылась Дорога жизни – транспортная магистраль через Ладожское озеро. Именно по ней эвакуировали жителей осажденного города и доставляли продукты питания в Ленинград. Летом в «полуторку» мог попасть фашистский снаряд, а зимой машина к тому же рисковала провалиться под лед, но шоферы не останавливались перед опасностью. За полтора года работы Дороги жизни перевезли больше 1 миллиона 615 тысяч тонн грузов и эвакуировали больше 1 миллиона 376 тысяч человек.

Футбол во время блокады

Первая блокадная зима стала самой тяжелой для ленинградцев. Но она не сломила дух жителей Северной столицы. Уже весной, 31 мая 1942 года, в городе прошел первый футбольных матч – между «Динамо» и командой Ленинградского металлического завода. Из-за бомбежек игру приходилось неоднократно прерывать, а таймы сократить до 30 минут. Несмотря на трудности, матч был доигран до финального свистка. Футболисты, которые вышли на поле и играли в полную силу, заявили всему городу: «Ленинград жив!».

Блокадный трамвай

В начале первой блокадной зимы подача электричества в Ленинграде была прекращена. Город оказался полностью обесточен. Ценой неимоверных усилий в марте 1942 года трамвайное движение удалось «оживить». Трамвай ходил в городе всю блокаду. В вагонах перевозили не только пассажиров, но и раненых, продукты, сырье и топливо для заводов. Блокадный трамвай стал символом осажденного Ленинграда: благодаря ему было видно, что город жив.

Ленинградский театр

Через год после начала блокады, 18 октября 1942 года, в Ленинграде открылся театр имени В.Ф. Комиссаржевской. Он появился в самое страшное время, когда сотни людей ежедневно умирали у себя дома и на улицах – от голода и холода. Первый спектаклем стала постановка по пьесе Константина Симонова «Русские люди» о мужестве советских разведчиков. Артисты, которые играли на сцене, сами были истощены и обессилены, но зрителю это было не видно: актеры старались, как никогда, чтобы ленинградцы хоть на пару часов забыли о своем горе. До сих пор некоторые пенсионеры называют театр имени Комиссаржевской Блокадным.

Бесстрашные девушки

Оставшиеся в блокадном Ленинграде девушки внесли неоценимый вклад в Победу. Вчерашние школьницы, 18-летние девочки, добровольно вступили в 34-й отдельный инженерный батальон миноразыскников и истребителей танков. Во время блокады «девичья команда», как называли батальон в городе, протянула километры проводов связи и обезвредила тысячи снарядов.

Женщина-молотобоец

С началом войны муж Татьяны Яковлевой, рабочий Металлического завода, ушел на фронт. Женщина решила стать машинистом парового молота вместо супруга. Она освоила эту специальность и приступила к работе. Когда один из молотобойцев цеха умер от голода, Татьяна стала трудиться и за него, чтобы выполнить срочный заказ для фронта. После смены в качестве молотобойца 50-летняя женщина заменила нагревальщика, который больше не мог работать. После трех смен ленинградка забылась коротким сном, а потом вновь взялась за молот. Всю войну она проработала на заводе за двоих.

Подвиг мальчишки

Для тушения зажигательных бомб на крышах зданий блокадного Ленинграда работали дежурные, которые всегда должны были быть на чеку. Когда бомба падала на кровлю дома, дежурный быстро брал ее железными щипцами и бросал ее в специально заготовленную бочку с водой, засыпал песком. В некоторых случаях бомбы сбрасывали вниз, на землю – и тушили уже там. Среди дежурных был подросток Павел Ловыгин.

Однажды во время его смены на крышу попали сразу две зажигательные бомбы. Они прожгли железную крышу и оказались на чердаке. Времени было мало. Павел схватил бомбы за стабилизаторы и бросил в бочку. От осколков снарядов загорелись перекрытия на чердаке. Подросток начал их тушить, когда на крышу попали еще две бомбы. Павел получил сильные ожоги и упал, но, превозмогая боль, поднялся и потушил все бомбы. После лечения в больнице он снова вышел на дежурство. За мужество и героизм подросток был удостоен правительственной награды.

Маленькие ленинградцы иллюстрировали страшные записи о войне картинками. Фото: Военный дневник Тани Вассоевич. 22 Июня 1941 – 1 Июня 1945

Боря Капранов, 16 лет: «Выживу ли я в этом аду?»

До войны жил в Колпино вместе с матерью, отцом, двумя братьями и дедушкой. В сентябре 1941-го семья эвакуировалась в Ленинград. Боря, выпускник восьмого класса, служил в противопожарном полку, недолго проучился в военно-морском училище. В марте 1942-го братья Бори (Леня и Валя) с матерью покинули Ленинград. Дедушка умер от голода в январе, отец, воевавший в Колпино в МПВО, – в госпитале в марте. Сам Борис, не дождавшись эвакуации, ушел с группой комсомольцев в феврале 1942-го по Дороге жизни и погиб.

Борис погиб на Дороге жизни, пытаясь выбраться из Ленинграда. Фото: Детская книга войны. Дневники 1941-1945

20 ноября 1941-го: Чем ты был, Ленинград? На улицах веселье и радость. Мало кто шел с печальным лицом. Все, что хочешь, можно было достать. Вывески «горячие котлеты», «пирожки, квас, фрукты», «кондитерские изделия» – заходи и бери, только и дело было в деньгах. Прямо не улица, а малина. И чем ты стал, Ленинград? По улицам ходят люди печальные, раздраженные. Едва волочат ноги. Худые. Посмотришь на разрушенные дома, на выбитые стекла – и сердце разрывается. Прочитаешь вывеску и думаешь: «Это было, а увидим ли опять такую жизнь?». Ленинград был городом веселья и радости, а стал городом печали и горя. Раньше каждый хотел в Ленинград – не прописывали. Теперь каждый хочет из Ленинграда – не пускают.

13 декабря: Проснулся в 6-м часу и больше уже не мог заснуть. Почти все не спали. Начали рассказывать свои сны. И, оказалось, что все были схожие, так как все видели во сне хлеб или другую пищу. <…> Теперь мы едва переставляем ноги. <…> Все мы ходим, как привидения.

15 декабря: Люди пухнут и умирают. Но голодают не все. У продавщиц хлеба всегда остается килограмма два-три в день, и они здорово наживаются. Накупили всего и денег накопили тысячи. Объедаются и военные чины, милиция, работники военкоматов и другие, которые могут взять в специальных магазинах все, что надо. И едят они так, как мы ели до войны. Хорошо живут повара, зав. столовыми, официанты. <…> Половина в Ленинграде голодает, а половина объедается.

1 января 1942-го: Сегодня наступил новый год. Что он нам несет – тайна, покрытая мраком. <…> В столовой ничего, кроме жидкого плохого супа из дуранды, нет. А этот суп хуже воды, но голод не тетка, и мы тратим талоны на такую бурду. В комнате только и слышно, что об еде. Люди все жалуются и плачут. Что-то с нами будет? Выживу ли я в этом аду?

Лера Игошева, 14 лет: «Ели, редко глядя друг другу в глаза»

Осталась в блокадном городе с мамой и папой. Отец погиб голодной смертью. Лера вместе с мамой выбралась из Ленинграда в 1942 году по Дороге жизни.

В дневнике Лера пишет слова «Мама» и «Папа» только с большой буквы. Фото: Детская книга войны. Дневники 1941-1945

15 октября 1941-го: Вот уже много дней, как я думаю о Фимке. Думаю, когда ложусь спать. Лежа с закрытыми глазами, я представляю его себе, вижу снова школу, вспоминаю различные случаи. Глупая, какая я глупая. Я думаю, где он сейчас, что с ним? Мне он уже несколько раз приснился, и все в таких снах, что в действительности ничего такого не может быть…

29 ноября: Я буквально влюбилась в свою Маму. <…> Она представилась мне совсем в другом свете, чем-то вроде идеала – она и красива, и женственна, и так работоспособна. Дома она приберет все, помоет, как простая хозяйка, а потом оденется лучше и идет на работу, как прекрасная дама. <…> Совсем иное отношение у меня к Папе. <…> Невольно о Папе складывается неприятное впечатление эгоиста. Да, он очень большой эгоист во всем. Он отказывается от дежурства, хочет все как-то получше, от меня же требует беспрекословного повиновения и, в то же время, любви и простоты.

29 ноября: Голод – одно из страшных физических страданий. Как и другие физические страдания, его нельзя передать полностью на словах или в письме: его надо испытать. Это страшное чувство: хочется есть. Хочется есть что-нибудь – хлеб, картошку, дуранду, мясо, сахар, шоколад – лишь бы есть, лишь бы побольше. Остальные чувства и мысли притупляются, думаешь о еде, о прошлой еде, о будущих счастливых временах. В будущем ставишь себе первую проблему насытиться.

29 ноября: Папа принес кошку – да, живую кошку принес в портфеле домой. Раньше у него был разговор, обычно полушутливый, что, возможно, придется есть кошек, но дальше шутки не шло. Я обмерла. Папа сказал, что очень хочет есть, а потому принес для себя, и чтоб я не волновалась. Я не могла выдержать непреодолимое чувство отвращения, гадливость наполняла меня, я расплакалась и уехала к Маме. Вернулись мы вдвоем. Понемногу я успокоилась. Действительно, ведь все это лишь предрассудки. <…> Папа его освежевал – мясо я видела, вполне приличное и красивое, и мы… съели кошку. Это было вкусно, совсем без привкуса, жирно, питательно, но ели мы, скрывая от других, ели, редко глядя друг другу в глаза.

28 февраля 1942-го: Сегодня мне исполнилось 15 лет. <…> 18-го умер Папа. О, как просто все это случилось. Болела Мама, Папа жил на Почтамте, был в стационаре и немножко подправился, потом вдруг заболел поносом, ничего не ел, стал чахнуть и… около часа дня 18-го умер там же, на Почтамте. Я провела у него предпоследнюю ночь, Мамочка – последнюю. <…> 22-го мы его похоронили. Правда, без гробика, но мы себя так плохо с Мамочкой чувствовали, а ведь так трудно, помощи никакой. Милый Папочка, прости, что мы тебя зашили в одеяло и так похоронили.

Миша Тихомиров, 15 лет: «Весеннее – недоступно»

Жил в Ленинграде с сестрой Ниной, которая была младше его на год, и родителями. Мать и отец работали школьными учителями. Миша собирал в блокадном городе микроскоп и вел дневник с 8 декабря 1941-го по 17 мая 1942, не пропустив ни одного дня. Вел до самой своей смерти: 18 мая он погиб от снаряда, который упал на трамвайную остановку.

Записи брата сохранила его младшая сестра Нина. Миша назвал ее Нинель. Фото: Детская книга войны. Дневники 1941-1945

10 декабря 1941-го: Клея по городу нет. При случае запасем еще. Пока он идет у нас замечательно с разными острыми приправами.

21 декабря: День рождения прошел вчера великолепно. Я получил замечательный коллективный подарок: альбом для рисования и великолепно изданную книгу «Античное и новое искусство» с замечательными репродукциями творений великих мастеров. Потом начался обед, состоявший из двух тарелок густого супа с капустой, каши из разваренных бобов сои с лапшой (кажется, никогда не ел такой вкусной!), кофе. К кофе было выдано по кусочку вареной почки, тресковых консервов, хлеба, меда. Из всего этого каждый состряпал десяток миниатюрных бутербродов и с наслаждением, медленно, съел. Кроме того, ко сну мама выдала по нескольку конфет. Организм почувствовал сытость!

9 января 1942-го: Сняты кони барона Клодта с моста через Фонтанку, рядом рассажен сверху донизу бомбой дом. Люди по городу ходят как тени, большинство еле волочит ноги; на «больших дорогах» к кладбищам масса гробов и трупов без гробов, трупы, просто лежащие на улицах, – не редкость. Они обычно без шапок и обуви… Трудно будет выдержать этот месяц, но надо крепиться и надеяться.

3 февраля: Имеются слухи о людоедстве: случаи нападения на женщин и детей, еда трупов. Слухи из разных источников, поэтому, я полагаю, это можно принять как факт.

1 марта: Вечером мама получила мясо (это последняя февральская выдача); поели его сырым, с маленькими кусочками хлеба – замечательно вкусно, чувствуешь себя волком.

21 марта: В последнее время участились обстрелы города, бьют по разным районам. Жители же совсем спокойны: то ли привычка, то ли перенесли неизмеримо больше.

20 апреля: Влияет, конечно, на настроение прекрасная погода, грачи, ломающие для своих гнезд ветки с деревьев у церкви, бабочка (кажется, траурница – большая и черная) – первая! – пролетевшая сейчас по улице. На первый взгляд все это весеннее, веселое, но война и блокада – два слова, объясняющие все. Весеннее – недоступно.

17 мая: Поминутно вспоминается былое, которое повторялось бы и сейчас, не будь проклятой войны. И понятно: трава уже большая, скоро будут листья (на кустиках уже есть), а погода!.. <…> Опять хочется удрать подальше из героического постылого и надоевшего Ленинграда.

Юра Рябинкин, 16 лет: «Кем я стал?»

Переживал блокаду с мамой и младшей сестрой, восьмилетней Ирой. Тренировался игре в шахматы и мечтал стать моряком. В последний раз сестра видела Юру в январе 1942-го, во время эвакуации. Что стало с мальчиком, точно неизвестно. Предположительно, его, обессиленного, подобрали и отправили в госпиталь, где он умер. Мама довезла Ирину до Вологды и погибла на вокзале у нее на глазах.

В последний раз родные видели Юру во время эвакуации. Фото: Блокадная книга

29 июня 1941-го: Ребята вылепили из песка рожу Гитлера и стали бить ее лопатами. Я тоже присоединился к ним.

1 и 2 октября: Мне 16 лет, а здоровье у меня, как у шестидесятилетнего старика (страдает плевритом. – Прим. ред.). Эх, поскорее бы смерть пришла. Как бы так получилось, чтобы мама не была этим сильно удручена. <…> Одна мечта у меня была с самого раннего детства: стать моряком. И вот эта мечта превращается в труху. Так для чего же я жил? Если не буду в военно-морской спецшколе, пойду в ополчение или еще куда, чтобы хоть не бесполезно умирать. Умру, так родину защищая.

Приходит мама с Ирой, голодные, замерзшие, усталые… Еле волокут ноги. Еды дома нет, дров для плиты нет… И ругань, уговоры, что вот внизу кто живет, достали крупу и мясо, а я не мог. И в магазинах мясо было, а я не достал его. И мама разводит руками, делает наивным лицо и говорит, как стонет: «Ну, а я тоже занята, работаю. Мне не достать». И опять мне в очередь, и безрезультатно. Я понимаю, что я один могу достать еду, возвратить к жизни всех нас троих. Но у меня не хватает сил, энергии на это. О, если бы у меня были валенки! Но у меня их нет… <…>

Я сижу и плачу… Мне ведь только 16 лет! Сволочи, кто накликал всю эту войну… <…>

Сегодня вечером после тревоги сходил в магазин, что на Сенной. В рукопашной схватке в огромной тесноте, такой тесноте, что кричали, стонали, рыдали взрослые люди, удалось ценой невероятных физических усилий протискаться, пробиться без очереди в магазин и получить 190 граммов сливочного масла и 500 граммов колбасы из конины с соей.

28 ноября: Сегодня буду на коленях умолять маму отдать мне Ирину карточку на хлеб. Буду валяться на полу, а если она и тут откажет… Тогда мне уж не будет с чего волочить ноги. <…> Сегодня придет мама, отнимет у меня хлебную Ирину карточку – ну ладно, пожертвую ее для Иры, пусть хоть она останется жива… <…> Какой я эгоист! Я очерствел, я… Кем я стал! Разве я похож на того, каким был 3 месяца назад?.. Позавчера лазал ложкой в кастрюлю Анфисы Николаевны, я украдкой таскал из спрятанных запасов на декаду масло и капусту, с жадностью смотрел, как мама делит кусочек конфетки <…>, поднимаю ругань из-за каждого кусочка, крошки съестного… Кем я стал?

Таня Вассоевич, 13 лет: «Как, оказывается, все просто»

Осталась в кольце блокады с мамой и старшим братом, 15-летним Володей. Отец, когда началась война, был в геологической экспедиции. И брат, и мама Тани умерли от истощения. Похороны девочка организовала сама. В своем дневнике она нарисовала план Лютеранского кладбища, где их похоронила. Страницы с картой склеены, а информация о датах смерти и похорон записана шифром.

Таня с братом и родителями. Фото: Военный дневник Тани Вассоевич. 22 Июня 1941 – 1 Июня 1945

22 июня 1941-го: В 12 часов дня объявили, что началась война. По радио выступал т. Молотов с речью. Мама плакала. Я улыбалась.

27 марта 1942-го: 23 января 1942-го в шесть часов 28 минут вечера умер Вова. Похоронили 29 января. 17 февраля в 11 часов 45 минут умерла мамуля. Похоронили 24 февраля. 27 февраля я была у мамы на могилке. <…> Страницы склеены, чтоб никто не видел самого сокровенного. На похоронах были тетя Люся, Гросс-мама, я и Толя Таквелин – Вовин лучший друг и одноклассник. Толя плакал, это растрогало меня больше всего. <…> Маму хоронили я и Люся. Вова и мама похоронены в настоящих гробах, которые я покупала на Среднем проспекте у 2-ой линии за хлеб. <…> Мама на похороны Вовы не ходила: у нее уже не было сил. <…>

Свои заметки Таня сопровождала необычно яркими картинками. Фото: Военный дневник Тани Вассоевич. 22 Июня 1941 – 1 Июня 1945

Мороз. Яркое солнце. Я иду в детскую больницу на 3-й линии. Взять свидетельство о смерти. Я в Вовиной шубе. <…> Гл. врач находит картотеку Владимира Вассоевича и крупными буквами поперек выводит «УМЕР». <…>

7 ноября: Узнала, что Сережа умер. Я так его любила и люблю. Это ужасно. Умер родной брат Вова и двоюродный Сережа. Больше никого нет.

Прежде радостной записи о Победе в дневнике Тани появилась карта кладбища с могилами брата и мамы. Фото: Военный дневник Тани Вассоевич. 22 Июня 1941 – 1 Июня 1945

9 мая 1945-го: Вот день, которого миллионы людей ждали почти четыре года. А ждала ли я его? Да, я повторяла за всеми: «Скорей бы кончилась война!». Конечно, я хотела, чтобы она кончилась, но было что-то другое. Может, я немного боялась этого дня; я считала, что встретить его я должна как-то серьезно, что к этому времени должно что-нибудь произойти. <…> У меня не было радостного веселья, у меня была какая-то строгая радость. Я танцевала и пела, но мне, пожалуй, больше хотелось сказать людям что-нибудь такое, чтобы они стали бы сразу смелыми, честными, добросовестными и трудолюбивыми.

Когда слово «умер» исчезает. История Тани Савичевой

Дневник Тани Савичевой – символ блокады и, по легенде, один из обвинительных документов на Нюрнбергском процессе – написан синим карандашом в телефонной книжке. 11-летняя Таня взяла ее, наполовину заполненную чертежами, у сестры Нины. В дневнике девять записей. Шесть из них – даты смерти членов Таниной семьи. Постепенно слово «умер» исчезает: остаются одни имена и даты (подробности)

В финском «котле у Порлампи»: Дневник бойца Свистунова

Книга счетоводная. Под нею приписано «Дневник». Две отцовские тетради петербурженка Елена Пожарская хранит всю свою жизнь. В них – как отец, Валерий Павлович Свистунов, отступал с войсками из-под Выборга, как оказался в блокадном Ленинграде и как гнал немцев до самого Берлина. «Комсомолка» публикует фрагменты «финской» части дневника (подробности)